В.А.Подгорному
До 19 сентября 1928 г Берлин
Дрожащий мой Вассаил1
ты такой теплый и приятный человечек, что я на расстоянии тысячи верст чувствую тебя и постоянно тискаю в своих объятиях. Самое интересное событие последних дней моей жизни — это встреча моя с Константином Сергеевым2
Я зашел к нему на 10 минут и просидел 5 часов. Когда я вошел, он сидел в хорошо известном нам состоянии: «Я — Станиславский, а вы ктэ такой,>. Он сказал: <<Меня здесь замучили, я приехал отдохнуть, а меня постоянно заставляют сниматься, интервью, постоянные посещения, черт их знает, садитесь
Миша, сейчас еще один мерзавец придет, садитесь…,> Я дико заржал, а он так и не понял, почему я смеюсь. «Вот сейчас придет какой-то граф, черт его знает, граф он или фамилия у него Граф – не знаю»3. Мало-помалу разговор зашел об эшкушштве и был, надо сознаться, очень и очень интересен. Мы сравнивали наши системы, и, нашли много общего, но и много несовпадений. Различия, по-моему существенные, но я не очень напирал на них, так как не удобно было критиковать труд и смысл всей жизни такого гиганта.
Для себя же лично я извлек колоссальную теоретическую пользу и еще большую любовь к своей системе. Замечательно, что если бы Костя мог согласиться на некоторые изменения в своей системе, то мы могли бы работать с ним душа в душу и, наверное, сделали бы больше вместе, чем порознь. Как это, в сущности, обидно. Между прочим, моя система проще и удобнее для актера. При моем методе, например, актер вполне объективен по отношению к создаваемому им образу с начала работы и до конца ее. У К.С. есть, как мне кажется , много моментов, когда актер принуждается к личным потугам, к выдавливанию из себя личных чувств — это трудно, мучительно, некрасиво и не глубоко.
Например: у К.С. нашему созерцанию образа и последующей имитации его соответствует созерцание предлагаемых обстоятельств, но на место образа ставится сам созерцающий, задача которого заключается в том, чтобы ответить на вопрос: «Как бы мой герой (а в данную минуту — я) поступил бы в данных предлагаемых обстоятельствах,>. Этот пункт меняет всю психологию актера и, как мне кажется, невольно заставляет его копаться в своей собственной небогатой душонке. Небогатая душонка всякого человека в сравнении с теми образами, которые посылает иногда мир фантастических образов. Я ничего унизительного не могу сказать по отношению к душе человека вообще, я — только сравнительно. Еще пример: актер, по системе К.С., начинает с физической задачи, причем выполняет ее от себя лично: поставить стол, передвинуть стул, зажечь спичку и т.д., все — ради воспламенения чувства правды. Актер моего толка — имеет чувство правды заложенным уже в самом образе и слитым с ним. Мой актер может развивать свое чувство правды дома — это его дело, но начинать с этого репетицию нельзя. Потому что «поставьте стол» — прямой путь к жуткому натуралистическому настроению и привлечению внимания к своей нетворческой личности. Словом, поговорили мы с Костей всласть, расстались друзьями, что меня очень радует, и пошли в кафе пить воду — это было уже около часу ночи. я пил мокко.
Вассаильчик, мой дорогой, ты мне так всадил «Лира», что он преследовал меня довольно долго (он — прекрасен) … но я объявил ему, что у меня по крайней мере год обречен на бесплодье, и он с печалью отошел от меня. Ки:хот — тоже печален и обаятелен, но и ему дана временная отставка. Занимаюсь в школе речью и движением и вижу, что эту необъятную область очень трудно охватить в один год, но постараюсь. Послал А.И. Свидерскому письмо с просьбой прислать ряд официальных бумаг, но ответа пока не имею. Что он получил мое письмо, видно из заметки в <<Известиях,>, где он пишет о содержании моего к нему письма. Впрочем, что торопиться — время еще есть. Мысленно перебираю помещения, которые мне могут предложить. ТИМ отклоняю. МХАТ 2 -беру, Корша — беру, Камерный — беру. Как ты думаешь на этот счет? Я знаю, что ты думаешь: никакого не дадут. Ну, если так, то извините за праздный вопрос. Дорогое мое, напиши мне подробно о себе, о своем самочувствии, о своем настроении, о жизни театра. Иван, наверное, закрутился в делах и не пишет мне ни слова.
Аню — вью, пролонгирую и чешу
Тебя – улюлюкаю, пью, дезорганизую, таю и гарцую.
Всегда твой Массаил
Оставить комментарий